Беседа двух приятелей в электричке продолжается. Друзья закончили перетирать забористую смесь из мужских семейно-автомобильных проблем. Затем один из парней, Димыч, начал объяснять другу как же он так вчера укатался (как в прямом, так и переносном смысле), что теперь тошнится от одного вида ключей от авто.
Толчком к пересказу веселой истории из жизни стала симпатичная девушка восточной внешности, или японка, или китаянка, случайно оказавшаяся в подмосковной электричке в час пик.
Димыч искоса взглянул на японку-китаянку и продолжил:
— Раз одна в Раше с аборигенами на электричке катается, пусть русский язык учит, пригодится для выживания. Я вот как раз из-за такой Феклы безъязыкой сегодня с тобой в одном вагоне еду, а вчера таблетки глотал от головной боли.
Самолет садится в Ш2
— Сижу вчера на рабочем месте, никого не трогаю. Вдруг вызывает шеф, говорит, езжай в Шереметьево, там две немки из нашей Европейской штаб-квартиры летят в Питер. У них пересадка в Москве. Возьми вот эти бумаги. У тебя английский нормальный. Пообщаешься с ними, отдашь бумаги, заберешь образцы новых товаров. Захвати карточку корпоративную, своди дам в местный ресторан, окажи им респект, но без фанатизма и преклонения. Потом помашешь им ручкой и домой, благо живешь от Ш-2 недалеко.
— А как ты с ним по-английски? Они же немки, — засомневался Игорек.
— Они фрау образованные, английский для них как второй родной. Одна даже не фрау, а фройлен, помоложе. Она — простой инженер, для обучения наших ехала. Другая – поважнее, типа директор департамента по Восточной Европе. Короче, взял я у начальника их визитки с именами и телефонами и поехал. Еду, радуюсь, — и домой пораньше вернусь и с дамами в ресторане развеюсь немного. По дороге даже заскочил в магазинчик, дезодорант купил и таблетки жевательные с мятой, чтобы не «пострамиться» перед державами.
— Это ты правильно, — поддержал Игорек. – Пока до Шереметьева по Ленинградке доедешь, пока там запаркуешся, семь потов сойдет.
— Валокардинчик надо было брать или сразу веревку и мыло. Не знал я, на что подписался, – ссутулился на скамейке Димыч. Его жизнерадостность сразу пропала, а лицо выразило такую скорбь, что женщина у окна, которую в свое время пихал локтями Игорек, когда сражался с монстрами, взглянула на него с состраданием. Не понимавшая разговора иностранная девушка восточной внешности тоже удивленно наблюдала за перепадами настроения у соседа напротив. Глаза ее округлились настолько, насколько позволял их миндалевидный разрез. Затем она зарылась в своем самодельном словарике, пытаясь найти там объяснение всему происходящему.
Димыч быстренько исподлобья оглядел окружающих, насладился произведенным впечатлением, распрямился, ухмыльнулся и продолжал:
У электронного табло в Ш2
— Ладно, не буду отвлекаться, как ехал я до аэропорта, как парковался там. Это вообще отдельная история. Смотрю на часы – приземляется уже аэроплан с моими немками, бежать надо. Намалевал их фамилии на оборотной стороне папки с документами, стою, жду у выхода. Народ выкатывается с чемоданами, встречается, радуется, а я стою, как столб, все читают фамилии на папке и меня стороной обходят. Я даже засомневался, правильно ли все написано, немецкого-то не знаю, вдруг ошибся и что-то неприличное получилось? Сверил еще раз надпись с визитками – все верно. – Димыч развел руками и поглядел на соседей по скамейке. — Больше часа прошло, как приземление объявили, нет моих немок! Уже и табло у выхода погасили. Что за дела? Начал им названивать…
— Ну и что стряслось? – Игорек нетерпеливо подался вперед. Женщина у окна, сидевшая рядом с ним, тоже с интересом слушала рассказ и с досадой взглянула на нетерпеливого слушателя, закрывшего от нее рассказчика.
— Одна трубку не берет, дозвонился до другой. Рассказывает она мне, что прилетели они, стали проходить паспортный контроль, и тут наши погранцы, ту, которая фройлен, повязали. Неполадки, говорят, у нее в паспорте, фотокарточка повреждена. Ее препроводили куда-то разбираться, а ту фрау, которая с ней вместе летела, вежливо в стороночку отвели, и девушку в форме с погонами рядом приставили, чтобы моя немка в одиночестве не заскучала.
Пограничный досмотр
А законопослушные европейские пассажиры все это видели, и фамилии их, наверное слышали, а потом, на выходе, меня с моей папочкой тихонько сторонкой обходили. И что мне делать? Руки в ноги и вперед, пока и меня заодно не загребли? Я не немец, со мной особо церемониться не будут. Звоню начальнику…
— Ну и дела, ты еще раздумывал! Я бы просто смылся, — вставил Игорек.
— Шеф говорит, дожидайся, разберутся, отпустят, они немки природные, не эмигрантки. Привыкли там у себя в Евросоюзе без границ жить и к документам халатно относиться. Что делать? Начальник приказывает, надо ждать. Пошел гулять по аэропорту, купил шоколадку, слышу – телефон звонит.- Димыч поднес к уху ладонь, имитируя разговор. — Алле, фрау моя на проводе, сообщает, что выпустили ее. Ждет у выхода, а ту, что помоложе, на обратный рейс в Германию посадили. Метнулся назад, смотрю, стоит симпатичная такая, невысокая, худенькая, волосы прямые светлые, ниже плеч. По виду – нам с тобой ровесница. Я ей папку свою с фамилиями показываю — заулыбалась.
— Обошлось, значит, — сочувственно вздохнул Игорек.
— Нет, это еще только цветочки распустились,- Димыч почесал бровь. — Ягодки у меня позже пред глазами заплясали, когда я узнал, что она не самолетом в Питер летит, а поездом едет. Сэкономили, гады-фрицы. Поезд через три часа, только-только до Ленинградского вокзала доехать. По-русски она не говорит, как будет там, на вокзале, разбираться – совершенно не понятно. Выматерился я про себя, сунул ей шоколадку, взял чемоданы и потащился к машине. Про ресторан и про респекты всякие, речи уже, конечно, нет.
Игорек сочувственно смотрел на приятеля, но молчал, и Димыч продолжил:
— Сели в машину, сунул ей документы, забрал образцы. Кинул их на переднее сидение, еду, от дома в обратную сторону, пихаюсь в пробке, дышу бензином, смотрю на эти коробочки и думаю: дедушка мой под Москвой с этими фрицами воевал и под Смоленском погиб, а я сегодня из-за этих штучек немку эту белобрысую катаю, как извозчик нанятый. Прямо так живо представилось: дед мой, молодой, каким я его по фото помню, сидит на небесах и укоризненно так вниз смотрит.
— А она что? – спросил Игорек
Памятник обороне Москвы от немцев на Ленинградском шоссе
— Шоколадкой хрустит, по сторонам таращится. Комментирует – какой у вас траффик тяжелый. Это везде так? Или только на этой дороге? – Димыч закрутил головой, пытаясь изобразить любопытную дамочку. – Едем по Ленинградке, увидела ежи стальные, памятник, где немцев в сорок первом году остановили и снова тарахтит – какой монумент необычный, индустриальный! В честь чего такой поставили? И телефончиком щелк — и сфотографировала. Говорит, я обязательно дома покажу, у меня кузен – архитектор. Я чуть руль не выпустил. Что ей отвечать? Сказать, что, это в память о том, что твоих родичей-тевтонов здесь шестьдесят лет назад постреляли и закопали? Она после такого ответа и после сегодняшних разборок с нашими пограничниками вообще здесь б© Copyright: Сотни историй — Irina
Каждый день около новые 9.00 истории в нашей рассылке! Подписывайтесь и читайте!
Также пишем мотивирующие тексты для Вашего бизнеса. Смотрите раздел Синергия изнес прикроет.
Что победило — морально-патриотические укоры совести или бизнес, узнаем в продолжении истории! Читайте о приключениях блондинки на трех вокзалах!
© Copyright: Сотни историй — Irina
Каждый день около новые 9.00 истории в нашей рассылке! Подписывайтесь и читайте!
Также пишем мотивирующие тексты для Вашего бизнеса. Смотрите раздел Синергия
